В чем великая ирония нового фильма Вуди Аллена

Великая ирония начинается уже с обложки. В оригинале фильм называется Coup de chance. Chance — это удача, а оборот coup de не имеет аналогов в русском и означает что-то внезапное. Кажется, наиболее близким переводом будет «Счастливая случайность». Название «Великая ирония» подходит фильму ничуть не хуже. Но в «Счастливой случайности» сконцентрирован любимый плот-твист Аллена: человек предполагает, а случай располагает.

Аллен берется за вечные для себя темы: случай и судьба, любовь, измена и месть — а еще экзистенциальная пустота, которой Аллен очаровался после фильмов Ингмара Бергмана и все никак не может разочароваться. И помещает эти темы в вечную структуру фильма-терапии: «проблемные» герои переворачивают свою жизнь с ног на голову, но не извлекают из этого почти никаких уроков.

В начале Фанни Фурнье попадает в алленовский архетип «скучной жены» — интеллигентной девушки, которая живет размеренной семейной жизнью. Из первых же кадров зрители узнают, что она работает в аукционном доме, одевается в очень дорогую, но по-французски простую одежду (см. сумка Birkin), и без повода получает от мужа очень дорогие подарки (см. кольцо Cartier). Жан убеждает ее, что в этом нет ничего особенного, а она чувствует себя неловко. И тому есть причины — за глаза друзья мужа называют ее «трофейной женой».

Конечно, в мире Аллена у ее поведения есть конкретные психологические причины: первый брак Фанни был неудачным, муж оказался наркоманом, а она — на эмоциональном дне. Оттуда ее вытащил Жан. Заботливый, обеспеченный — в общем, идеальная подушка безопасности после нестабильных отношений.

Фанни могла бы так и остаться просто «скучной женой», не будь она главной героиней. В ее жизнь вмешивается случайность. Она встречает парня, который был влюблен в нее со школы, и вспоминает, что такое настоящие чувства. И почти сразу становится понятно, что она вовсе не скучная. И уже не только жена, но и любовница. Случайность несколько раз переворачивает сюжет с ног на голову и кажется то счастливой, то катастрофической.

В «Великой иронии», несмотря на название, почти нет традиционной алленовской самоиронии, как во многих его последних фильмах — настоящие городские невротики все-таки обитают в Нью-Йорке. Главным невротиком и, кажется, альтер-эго Аллена становится мать Фанни, которая приезжает к дочери в гости. Самая тревожная и подозрительная, но при этом рефлексирующая и склонная добиваться своего — даже внешне она очень напоминает Дайан Китон из «Загадочного убийства в Манхэттене».

Вуди Аллен уже не раз снимал фильмы во Франции — «Полночь в Париже», «Магию лунного света» и «Все говорят, что я люблю тебя». Но первым фильмом на французском стала «Великая ирония». Языка режиссер не знает, поэтому сценарий он написал на английском, затем текст перевели и «оживили» речь в традиционной для Аллена манере, с помощью импровизаций актеров. Режиссер следовал методу Джармуша, который часто работает с иностранными актерами: определял, хорошо ли играют актеры, на слух и на глаз.

В «Великой иронии» герои ходят по местам, которые Аллен полюбил еще во время работы над «Полночью в Париже» — Люксембургскому саду, парадным аллеям Вест-Энда и Монмартру. Рестораны, в которые ходят герои фильма — любимые заведения самого режиссера. А для создания интерьеров художник-постановщик Вероника Мелери вдохновлялась домами из «Матч-пойнта» и «Загадочного убийства в Манхэттене». По словам Мелери, у Аллена была искаженное представление о том, как выглядят квартиры парижской богемы, поэтому режиссер позволил ей собрать декорации на свой французский вкус.

Оператор «Великой иронии» — Витторио Стораро, который работал над большинством картин Бертолуччи и «Апокалипсисом сегодня» Копполы. А еще снимал все последние фильмы Аллена: «Светскую жизнь», «Колесо чудес», «Дождливый день в Нью-Йорке» и «Фестиваль Рифкина».

По словам Аллена, Стораро инстинктивно выбирает решения, которые отлично впишутся в его фильм. Место съемок — «холодный» северный Париж. Время съемок — осень, когда почти везде используют теплое искусственное освещение. Стораро использовал этот контраст, чтобы подчеркнуть конфликты в сценах. Естественность и тягу к свободе Фанни оператор выделял с помощью теплого закатного цвета, более длинного объектива и ручной съемки со стедикама. Зажатость, нарциссизм и социопатию Жана — с помощью широкоугольного объектива, почти постоянного движения по прямой линии и съемки в искусственном режиме при естественном освещении, из-за которой белые стены парижской квартиры Жана казались синеватыми и становились все ярче по мере развития сюжета.

Изначально Аллен хотел снять в главных ролях Венсана Касселя, Жиля Леллуша, Лею Сейду и Изабель Юппер. Со звездами категории А не сложилось — на роли утвердили французских актеров, которых до начала съемок не знал даже сам Аллен. Но фильм от этого, кажется, стал еще более французским — эти актеры известны, в основном, внутри страны по работам местных «авторов». Мельвиль Пупо запомнился зрителям ролями в «Летней сказке» Эрика Ромера, «По воле божьей» Франсуа Озона и «И все же Лоранс» Ксавье Долана, а Нильс Шнайдер — по фильмам «Воображаемая любовь» и «Я убил свою маму» того же Долана.

В некоторых интервью Аллен говорит, что «Великая ирония» — скорее всего, его последний фильм. В некоторых — что очень хотел бы снять новый фильм в Нью-Йорке, если ему выделят бюджет. Держим в голове, что Аллен — мастер кризисов в шести сценах, и надеемся, что он все-таки найдет финансирование.